Утром 1 2 декабря 1928 года перед зданием Смитсонианского национального музея в Вашингтоне в глубоком раздумье стоял высокий пожилой человек с узким волевым лицом. Он коротко кивал, заметив в потоке публики знакомого, нисколько не обнаруживая желания пообщаться, да и те, встретив его, опускали взгляд. Только однажды его внимание привлекла группа почтовых служащих и следовавшая на некоторой дистанции за ними толпа студентов, как бы заранее ставших в очередь. Спустя несколько минут человек направился в музей.
Служители почты тем временем разложили на столиках свои атрибуты и начали знакомую всем филателистам процедуру — гашение кон ветров спецштемпелем по случаю открывающейся конференции.
Человек остановил первого счастливого обладателя новой вещи и взглянул на конверт. Лицо его, и без того грустное, — стало сумрачным. Его имени и имени его брата на конверте не было. Сунув студенту доллар и забрав злополучный конверт — вы видите его в нашей экспозиции, доктор Орвилл Райт направился на отведенное ему почетное место в зале. На международной аэронавтической конференции, посвященной 25-летию первого управляемого моторного полета, в его честь говорилось много хвалебных речей. Ничего не говорил только сам Орвилл. 14 лет назад у постели умирающего брата Вилбура Райта он поклялся защищать их изобретение до конца всеми средствами. Праздновать победу на этом торжестве было еще рано. Через несколько дней аэроплан «Флайер», изображенный на той юбилейной марке, был вывезен изобретателем из Смитсонианского музея и на пароходе отправлен в Лондон. Сам же Орвилл Райт уехал в Китти Хоук. Там его встретили три старых друга — матросы спасательной станции и старик-почтмейстер, первые свидетели того, как люди научились летать.
— Ну, парень, — сказал один из них, мы тебя хорошо помним. И твоего брата тоже. Прими же от друзей посильный подарок.
Они повели Орвилла к старому зданию почты. Около него высился огромный обелиск с высеченными на мраморе словами: «На этом месте 17 сентября 1900 года Вилбур Райт начал сборку первого планера братьев Райт, который способствовал завоеванию воздуха человеком. Воздвигнут гражданами Китти Хоук. Северная Каролина, 1928 год».
В нашей коллекции есть великолепная марка, выпущенная в блоке КНДР в 1980 году. На маленькой почтовой миниатюре уместились планер Райтов 1900 года, ангар в Китти Хоук, рядом с той почтой; портреты молодых Райтов; полет «флайера» в Китти Хоук 17 декабря 1903 года, после того как Орвил лег ничком на нижнее крыло аппарата и поднял вверх согнутые в локтях руки — жест, тогда означавший: «Отпустите меня!», а теперь «Убрать колодки!»; триумфальные полеты Вилбура в Европе в 1908 году — пилот в аппарате уже сидит. Кроме того, на этой же марке, а также на полях блока — изображение аппарата немецкого конструктора Отто Лилиенталя — одного из основных предшественников Райтов.
Впрочем, начиная разговор о дорайтовской авиации, отдадим дань традиции и на польском полуофициальном выпуске 1921 года по случаю полетов во время Познаньской ярмарки и швейцарском конверте 1924 г. представим легендарного Икара. В настоящее время в авиационных научных кругах допускают возможность существования планеризма в древних цивилизациях.
Дорайтовским не летающим «летающим машинам», так же, как и доуаттовским неработающим паровым, несть числа. Первый патент получили в Англии В. Хенсон и Д. Стрингфелло. Деятельность первого в авиации на этом и закончилась — денег по объявленной подписке ему никто не дал. Второй занимался впоследствии опытами с небольшими моделями и достиг определенных успехов. «Эриель» Хенсона и аппараты Стрингфелло по праву украшают сюжеты выпущенных в Кампучии марок в 1987 году. Кроме того — портрет Хенсона на миниатюре Лихтенштейна 1948 года.
В 1890 году француз Клеман Адер построил паровой аппарат «Эол», внешне копирующий летучую мышь. Его изображение — на блоке кампучийской серии 1987 года соседствует с проектом Леонардо да Винчи. На одном из испытаний «Эол» оторвался от земли и пролетел по воздуху 50 метров. Далее явился военный министр и, выслушав объяснения Адера, решительно заявил: «Эта машина — разведчик и воздушный бомбовоз». В «интересах национальной обороны» полет «Эола» не был официально зарегистрирован.
Честь первого полета досталась аппарату Г. Филипса (та же кампучийская серия 1987 г.). Его мультиплан в 1893 году оторвался от земли с грузом 40 кг и пролетел- 50 метров «на корде», то есть по кругу на тросе.
В 1897 году К. Адер взял «реванш». 12 октября он в 56 лет «уселся» в свою «мышь» — на этот раз это был двухдвигательный «Авион III», и, подняв давление пара до девяти атмосфер, оторвал ее от земли и пролетел 300 метров. Так был официально зарегистрирован первый механический полет человека.
Адер дожил до глубокой старости (умер в 1925 г.) — видел становление и расцвет авиации. Портрет Адера с «Эолом» воспроизведен на двух марках Франции 1 938 года (одна из них — с надпечаткой нового номинала). Рисунок «Авиона III» на фоне современного самолета — на юбилейной марке Франции 1947 года.
Курьезный случай произошел в 1894 году с «пушечным королем» X. Максимом. Он построил огромный аппарат, при испытаниях которого на земле была замерена подъемная сила, превышающая вес машины. Максим запатентовал самолет во всех европейских странах, но не смог этого сделать в Америке. Патентное бюро США затребовало действующую модель аппарата, которой у него не было. «Привезите настоящий аппарат», — согласились, в конце концов, эксперты. «Самолет не пулемет, на пароходе не умещается». — «Прилетайте, мы подождем!» Не смог прилететь Максим в США, и его машина пополнила число нереализованных изобретений. Хотим еще раз добрым словом отметить кампучийскую серию 1987 года: не появись она так кстати, как бы нам пришлось представлять Максима?
Особое место в ряду изобретателей самолета занимает наш соотечественник А. Ф. Можайский. В течение десятилетий исследователи ведут спор на тему: «Летал — не летал». В последние годы господствует вторая версия. Тем не менее, анализ найденных в настоящее время документов позволяет на основе содержащихся в них технических заявок составить на современном уровне формулу изобретения самолета, которую примет патентное ведомство любой страны. Для 1880 года — большое достижение изобретателя.
Наша филателия, посвященная А. Ф. Можайскому, своими сюжетами иллюстрирует эту «войну на можайском фронте». Марка 1963 года — самолет в воздухе, марка 1974 года — самолет куда-то падает, т. е. взлетел, но не управляется, марка 1975 года — испытывается на земле. Какой бы технической версии ни отдавал предпочтение читатель, бесспорно с точки зрения истории и филателии одно — выпуск марок с портретами Н. Е. Жуковского и А. Ф. Можайского в 1963 году в одной серии — натяжка.
Н. Е. Жуковский предпочитал путь, избранный О. Лилиенталем и продолженный потом братьями Райт: «Стоящая громадных денег трехсотсильная машина Максима… отступает перед скромным ивовым аппаратом немецкого инженера потому, что первая, несмотря на ее большую подъемную силу, не имеет надежного управления, а с прибором Лилиенталя экспериментатор, начиная с маленьких полетов, прежде всего научился правильному управлению своим аппаратом в воздухе». Вот почему в одной из подборок марок портреты братьев Райт, Лилиенталя (1934 г.) и Н. Е. Жуковского (1941 г.) соседствуют (такая авиапочтовая марка в 1949 году все-таки была выпущена в США — Орвилл добился своего, но об этом несколько позже). Так же как и выпущенный в 1973 году портрет англичанина Джорджа Кэйли, трудами которого пользовались брать я Райт. Добившись успеха, т. е. совершив управляемый моторный полет, братья Райт засекретили информацию о своем изобретении и стали ждать выдачи документа, который, как они полагали, охранял бы их права. Они отказывались демонстрировать аппарат и не вели никаких переговоров. Наконец, 22 мая 1906 года им выдали патент № 821393 на «летающую машину». Но и после этого изобретатели осторожничают. Складывается анекдотичная ситуация: Райты не распаковывают аэроплан до получения денег, а правительство не желает платить за аппарат в ящике. Переговоры с французским военным ведомством и лондонским аэронавтическим обществом также затянулись.
А между тем 11 сентября 1906 года живший во Франции бразилец Сантос-Дюмон на аппарате 14 bis (он изображен на конверте, отправленном 7 ноября 1931 года из Чехословакии в Сальвадор) совершил в присутствии зрителей полет длиной 50 метров.
Днем раньше летал датчанин Элехаммер, в честь которого благодарные соотечественники также выпустили в 1956 и 1981 годах юбилейные марки.
30 марта 1907 года — в воздухе аэроплан французов братьев Вуазен. Позже на «вуазенах» летали А. Фарман, М. Годар, другие французские летчики. Почтовые карточки тех лет представляют эти конструкции. Очень нарядно выглядит цветная карточка с «вуазеном» над Эйфелевой башней (1911 г.)-Именно тогда пилот Паризо, приземлившийся на парижской улице, был оштрафован за ввоз в столицу мотора без разрешения, за отсутствие на экипаже специального номера и звукового сигнала, а также… привлечение толпы! На почтовых карточках, выпущенных позднее, и уже упоминавшемся корейском блоке, на марке Монако (1972 г.) и австралийском конверте (1964 г.) изображены самолеты и портрет еще одного пионера французской авиации — Луи Блерио. Он впервые летал 17 сентября 1907 года.
12 марта 1908 года состоялся публичный полет Глена Кертисса, соотечественника Райтов. 18 мая он облетал второй самолет, а 4 июня — третий — «Июньский жук». Этого «жука» вспомнил Орвилл Раит, когда в 1918 году почтовое ведомство США посвятило Кертиссу целых 3 марки, и пришел в бешенство.
Братья Райт вели патентную тяжбу против конкурентов, использующих их принцип управления, — Фармана и Кертисса — последовательно и принципиально, порой страстно и яростно. Встречные претензии предъявил К. Адер, как автор «летающей машины».
40 лет патентной войны принесли победу Райтам — их патент оказался безупречным, а машина первой действительно летающей. В 1942 году Смитсонианский институт официально извинился перед Орвиллом (и опубликовал это извинение в прессе) за то, что он привлек Г. Кертисса в 1912 году к испытаниям самолета профессора С. Лэнгли. До полета Райтов этот аппарат не смог подняться в воздух, а переделанный Кертиссом летал и был затем выставлен в Смитсонианском музее, как якобы летавший до Райтов. Вот почему тогда, в дни торжеств по поводу 25-летия его полета, Орвилл Райт и забрал из музея «Флайер». Возвращен он был на свое законное место, несмотря на договоренность 1942 года, только спустя шесть лет, после смерти Орвилла. Кертисса тогда уже не было в живых — он умер в 1930-м. Его портрет на американской авиапочтовой марке появился только в 1980 году.
А вот портрет профессора Самуэля Лэнгли, поддерживавшего Райтов в их начинаниях, мы среди филателистических документов не нашли. Неужели его нет?
Известный американский писатель Митчел Уилсон писал по этому поводу: «В конце концов, люди остаются людьми, ходят ли они пешком или летают». Наверно он был прав.
Е. Павлов, В. Притула. Первопроходцы. «Филателия СССР». 1988. №1 (стр. 18-21)
